День 2Сегодня я захожу дальше, чем вчера. Хочу добрести до тех «пожилых» елей, чьи благородные вершины виднеются за частоколом «беспородных» стволов и веток. Иду, смотрю по сторонам, выбираю пригодную тропу. Ветки то и дело норовят ударить в лицо. Натыкаюсь на упавшую старую берёзу с вспоротым стволом, перегородившим мне путь. Обхожу. А вот, дальше ещё дерево — не растёт, лежит. Как их тут много, этих горизонтальных деревьев…
Чтобы понять, что я в лесу и сейчас прохладный день, мне достаточно восприятия органами чувств. Для этого мне не нужно описывать всё словами. Собаке, которая заходит в дом после прогулки, не нужно проговаривать себе, что она сейчас в знакомом месте. Она просто идёт к своему любимому коврику, ложится на него и засыпает. Возможно, собака – пример неудачный, ведь учёные до сих пор спорят, есть ли у животных сознание. Ребенку-маугли, которого никто не научил говорить, тоже не нужен язык, чтобы определить, в безопасности он или нет.
А как человек познает то, чему нет словесного описания, так называемое «апофатическое»? Несмотря на то, что человеческое сознание зациклено на вербализации всего, оно всё же смогло «заметить» существование того, что не имеет словесного выражения. И это попало в его фокус не с помощью языка. Человеческий ум даже придумал этому название. Название тому, у чего нет названия!